Пограничный легион [сборник] - Зейн Грей

— Виски! — хриплым неверным голосом крикнул Келлз. — И поехали дальше.

— Можно теперь мне сесть? — жадно спросил Малыш Джоунз.

— Нет, погоди, — ответил Гулден.

— Скоро Бликки сядет на мель, — с издевкой в голосе заметил Келлз.

Теперь его не интересовало даже золото, он был весь во власти самой борьбы.

— Знаешь, хозяин, что-то эта плевая удача больно тебе в голову ударила, — угрюмо, но презрительно заметил Джесс Смит. — Смотри, как бы сердце у тебя не лопнуло.

Лежавшие на столе кучи золота превратились в ничто, не имели больше никакой ценности. Борьба за золото перестала быть средством, она стала самоцелью.

— Ну-ка, Гулден, покажи, как надо играть, пусть все поучатся, — издевался Келлз.

— Двойную ставку! Тяните! — тотчас во всю глотку заорал великан.

Вскоре из игры вышел Бликки — у него за душой не осталось ни крупинки золота. Обозленный, мрачный, он встал из-за стола и, казалось, готов был пойти на что угодно, лишь бы получить возможность отыграться. Но он только молча следил за картами.

— Хозяин, уж теперь-то мне можно сесть? — снова спросил Малыш.

— Что, золото тебе надоело, что ли? — ответил Келлз. — Погоди, сперва я обдеру Гулдена и Джесса.

От Джесса Смита фортуна и вправду отвернулась. Он проиграл Гулдену, потом Келлзу и, наконец, побежденный, встал из-за стола. Но поражение его не сломило. Он жадно приложился к бутылке.

— Ребята, сдается мне, что счастливые слезы Келлза порадуют меня куда больше, если сам я побуду зрителем.

Вожак бандитов быстро и зло взглянул на него, словно намек Смита уже испортил ему игру.

— Идите все сюда, посмотрите на настоящую игру, — невозмутимо позвал он бандитов.

Золота у него в этот момент было вдвое больше, чем у Гулдена — целая куча мешочков.

Теперь золото не вешали, ставили целые мешочки. Выигрывал открывший карту. Келлз выиграл четыре раза подряд и весь сиял. Случалось ему и проиграть, но он тут же отыгрывался. Теперь все бандиты молча столпились вокруг стола. Джоунз и Брейверман по-прежнему алчно смотрели на кучи золота. В воздухе повисла гнетущая напряженность. И тут судьба улыбнулась Гулдену: он начал раз за разом выигрывать. И Келлз не выдержал, всем было видно, как сдают его нервы, как он теряет самообладание. Куда подевался его кураж! Вот Гулден отыграл уже половину его золота. Великан был невозмутим. В этом огромном животном, казалось, воплотилась сама судьба, своим нечеловеческим нутром он чуял, что теперь удача до конца будет на его стороне. И редкие проигрыши он принимал с таким же бесстрастным равнодушием, как выигрыши. Теперь у Келлза руки ходили ходуном, а у великана двигались спокойно, медленно, уверенно. Зная эту способность Гулдена, видя, как он с полнейшей невозмутимостью принимает победы и поражения, Келлз совершенно выходил из себя.

Испытание на право считаться по-настоящему великим игроком состоит не в умении спокойно переносить неудачу, а в том, чтобы не терять головы даже при самом невероятном везении. И вот, понемногу, становилось ясно, что настоящим игроком был именно Гулден, а вовсе не Келлз. Великан был туп, лишен всяких эмоций, воображения. Келлз же весь горел в лихорадке надежды, отчаяния, бессильной ярости. Тщеславию его была нанесена смертельная рана. Эта игра решала все. О том, как она шла, красноречиво говорили презрительные, ликующие взгляды, которыми обменивались его люди. Келлз снова и снова прикладывался к бутылке, рука у, него дрожала. Наконец, глухо выругавшись, он швырнул пустую бутыль за дверь.

— Послушай, хозяин, пора бы… — начал было Джесс Смит, но вовремя осекся. Взгляд Келлза и быстрое движение руки не оставляли сомнения в том, что тут же последует.

А богиня случая, столь же обманчивая, как тщеславие бандита, все играла им, словно безвольной игрушкой. Вот он ожил, заулыбался — пришла полоса удач. Но не успело порозоветь его бледное лицо, как начался отлив, он снова стал проигрывать. И с каждым мешочком золотого песка убывала частица его мужества, его самообладания. А когда у него осталось только то, что было в начале игры — его доля награбленного золота, — стало видно, что он струсил, и прав оказался Джесс Смит, всегда считавший, что смелость Келлза — напускная. Все усилия бандита взять себя в руки, не ударить в грязь лицом перед сворой презрительно ухмыляющихся бандитов были тщетны и жалки. Да, он бывал великолепен — в других обстоятельствах, бесстрашен — перед лицом смертельной опасности, но тут оказался малодушным трусом. Он был из тех людей, кому игра заказана изначально.

За считанные минуты он проиграл еще два мешочка золота — свою первоначальную долю. Больше у него ничего не было. А перед Гулденом высилась целая гора грязных, захватанных кожаных мешочков. Какая грозная сила таилась в этой жалкой оболочке!

Вид Келлза потряс Джоун до глубины души, ей стало дурно, но не хватало сил оторвать от него взгляд. Она стояла, как пришитая к месту, и ждала неотвратимой катастрофы.

Келлз тупо уставился на груду золота, рот у него конвульсивно подергивался, в глазах была тоска попавшего в капкан волка. И все же, он еще не до конца понимал, что с ним произошло.

Гулден медленно поднялся с места и тяжело склонился над своим золотом. Прошла минута, другая, и вдруг внутри этой огромной, всегда бесчувственной туши словно что-то вспыхнуло, великан пришел в волнение.

— Еще одна игра — на старшую карту! Ставлю все золото! — проревел он.

Бандиты, как один, сделали шаг вперед, но тут же остановились, затаив дыхание.

— Одна игра! — как эхо отозвался пораженный Келлз. — А моя ставка?

— Девчонка!

Острая боль пронзила Джоун грудь, и она, цепляясь за бревна, стала сползать по стене на пол. Вот, значит, и пришло то, чего она почти бессознательно все время ждала с таким ужасом! Глаза ее, не отрываясь, смотрели на оцепеневшего Келлза, но в то же время она, как ей Показалось, увидела и Джима — он вскочил, бросился вперед и неподвижно замер рядом с Келлзом.

— Одна карта. И все мое золото против девчонки.

Келлз сделал движение, словно пытаясь выхватить револьвер, но не сумел — рука у него дро жала мелкой дрожью.

— Ты ж всегда похвалялся своей смелостью, — безжалостно продолжал Гулден, — ты же лучший игрок на всей границе! Ну, так давай!

Келлз стоял, придавленный своим злым роком, не в силах скрыть от жадных глаз бандитов ни свои терзания, ни свою слабость, ни грядущее поражение. Казалось, он отчаянно боролся с чем-то в самом себе, но тщетно.

— Одна карта — мое золото против твоей девки!

Банда разразилась язвительными насмешками.